В третью стражу [СИ] - И Намор

    На самом деле по поводу московского произношения Ицкович знал только одно: там, где ленинградец скажет "что", москвич произнесет "што". И знал он это только потому, что чуть ли не с детства помнил чудный анекдот, рассказанный его собственной теткой – доктором филологических наук, русисткой, — "как и следовало ожидать" — съехидничал мысленно Олег. Так вот, в том анекдоте профессор-петербуржец поддразнивал коллегу: профессора-москвича. Едут они вместе в поезде, ленинградец и спрашивает: "Вы посадоШный не забыли? А в булоШную не заШли ли? " и все такое. Ну москвич терпел-терпел, а потом вынимает из портфеля бутылку вина и спрашивает ленинградца: "У вас, коллега, слуЧайно Чтопора нет? Да и Чпроты открыть бы."

    — То-то я смотрю речь у вас правильная, но не московская, — со знанием дела сказал Олег.

    — Да, специально занималась От гОвОрка нашегО избавиться хОтела" — сымитировала Татьяна низким голосом с нажимом на букву О.

    — Ну, прям Алексей Максимыч! Как в кино! — С видимым облегчением улыбнулся Ицкович.

    — Вы еще такие фильмы помните? — Искренно удивилась Татьяна.

    — Таня! — Олег решил, что вопрос этот риторический и ответа не требует. — Извините, но я не люблю, когда ко мне в неофициальной обстановке во множественном числе обращаются, и тем более чувствую себя неуютно если это делает красивая женщина!

    "А как вам комплимент в лоб, Танюша?" — добавил про себя.

    У Татьяны заметно порозовели щеки.

    — То есть вы предлагаете перейти на "ты"?

    — Ну да, если ВЫ — выделил Олег, — не против. Однако на брудершафте я не настаиваю! — рассмеялся он.

    — Хорошо, — кивнула она, и глаза ее блеснули. Иди, знай, что это могло означать. Возможно, ничего, а возможно, и что-то.

    Следующие полчаса или около того они продолжали обходить памятные места и достопримечательности района, который, как заметила "товарищ гид", обычно редко становится объектом официальных экскурсий. Дождь так и не начался, погода была более чем приличной, — во всяком случае, на вкус Олега – и они шли неторопливо по одной Татьяне известному маршруту, и она рассказывала о том что они "перед собой видят", временами сбиваясь на совершенно уже лекционный тон, и старательно избегая обращения к Олегу на "ты", но и "вы" не употребляя тоже.

    После очередного поворота, с угла улицы открылся вид на старинный монастырь и памятник перед ним.

    — Это Памятник Рублеву. — Сказала Таня. — Кто такой Рублев объяснять надо? — Улыбка. — Ну и славно. А памятник здесь – в отличие от Ленина – по месту. Рублев был похоронен в этом самом монастыре. Мало кто знает, но здесь... вон видите купол – это Спасский собор, самое старое здание в Москве.

    — Вот как? — Удивился Олег. — Самое старое?

    — Да, даже в Кремле все постройки более поздние. Разве что фундаменты...

    — А Рублев собор расписывал? — Спросил Олег, помнивший эту историю только по фильму Тарковского.

    — Да, — кивнула Таня. — Но ничего не осталось, хотя сейчас здесь действующий музей Рублева – экспозиция икон...

    — Нет, в музей не пойдем, — ответила она на немой вопрос Ицковича, которому, если честно, ни в какой музей сейчас совершенно не хотелось. — Это долго, а нам еще здесь есть что посмотреть.

    По-прежнему не ускоряя шаг, они прошли вокруг белокаменной стены, и вышли к крутому скату – монастырь, как выяснилось, стоял на берегу: внизу текло что-то грязно-непонятное, зажатое между двух асфальтированных дорог.

    — Это Яуза. — Ответила на недоуменный вопрос Олега Татьяна.

    — Это?! — Ужаснулся Ицкович. — А как же "Плыла, качалась лодочка по Яузе-реке"? Я же помню! Там в фильме вполне приличная река была!

    — В каком фильме? — Теперь, кажется, он умудрился удивить познаниями и своего гида.

    — Верные друзья, по-моему. А ведь фильм знаменитый, и сценарий Галича...

    — Ну что ж, — снова улыбнулась Татьяна, а улыбалась она, надо отметить, очень хорошо. — Придется фильм разыскать и посмотреть, а то непорядок: даже эмигранты знают, а я не видела. А это кстати Андро́ников монастырь – бывший мужской, основан он в 1357 году митрополитом Алексием как митрополичий, и назван по имени первого игумена — Андроника, ученика Сергия Радонежского. Помните "Прощу"? Вот с Андроником Сергий там и прощался. А монастырь после революции, как и следовало ожидать, закрыли, и до 1922 года здесь был, между прочим, один из первых лагерей ВЧК для офицеров и политических противников власти. Ну, а потом здесь еще была колония для беспризорников. Типа, как у Макаренко. Такая вот история...

    — Мост видите? — Резко сменила она тему.

    — Да, — усмехнулся Олег и решил, что уже может позволить себе третью сигарету за день. Спросил разрешения:

    — Не помешает?

    — Нет, — отмахнулась Татьяна. — Так вот мост. Не поверите – но это первый цельнокаменный железнодорожный мост в России. Сделан по технологии древних римлян: без единой металлической или бетонной балки – арочная конструкция... И, представьте, до сих пор работает! Пойдемте дальше...

    Они обошли вокруг стен монастыря, и им открылся вид на красивый выкрашенный в голубой цвет собор.

    — Храм Сергия Радонежского, но туда мы не пойдем...

    Ожидая пока включится зеленый сигнал на переходе, Олег инстинктивно взял Татьяну за руку, как берет за руку ребенка отец, — просто чтобы обеспечить безопасность... Татьяна руку резко высвободила, но тут же спохватилась:

    — Извините...

    "Оп-па! — Подумал Олег, с удивлением, переходящим в растерянность. — Кто же это так обидел нашу Таню, что она и прикасаться к себе не позволяет? Или это ее на психотренингах накачали? Что-нибудь типа "Антикарнеги" — "Как не допустить, чтобы люди манипулировали вами"? — тогда все еще печальнее..."

    Между тем они перешли дорогу, и вышли в начало широкой улицы.

    — Это Тележная, она же Школьная – обратите внимание какая широкая – она всегда такой была, — чтобы четыре телеги в ряд помещались, и проход еще оставался. Рогожская слобода это ведь ямщики, обслуживавшие Владимировку. Здесь и ремонт, и запасы фуража – сенные склады на задних дворах – отсюда и пожары. Последний сильный случился где-то в 1870 – горело три дня, выгорела вся слобода, город-то по сути весь деревянный был. Потом тут хотели второй Арбат организовать, в конце восьмидесятых – улицу пешеходной сделали, но ... перестройка-перестрелка-кризис... В общем такой вот результат...

    Кусочки выложенных булыжником тротуаров, чугунные и каменные столбики коновязей... Широкие дубовые ворота в арках домов...

    — Симпатично...

    — Да, тут раньше трамвайная линия проходила, была даже идея конку пустить как туристический аттракцион...

    Они прошли до конца улицы. Олег глянул на часы – вот черт: два часа – как одна минута прошла.

    — Ну что перекусим – чайку попьем? — предложил он.

    — Мы еще и полмаршрута не сделали, — улыбнулась Татьяна.

    — Да нет, наверное, хватит на сегодня... — сказал Олег, прикидывая, что нужно еще проводить Татьяну и возвращаться на другой конец города, но Татьяна довольно твердо на предложение проводить ответила: "Не стоит".

    "Мда"...

    Они сидели в кафе, и пили, — как это ни странно, — кофе. Уже по третьей чашке...

    Олег, правда, под коньячок, и когда заказывал третий, Татьяна явно неодобрительно покосилась, но промолчала естественно. Кто он ей, чтобы высказываться на этот счет?

    На подвешенной плазменной панели телевизора крутили какой-то сборный концерт, типа: "звезды восьмидесятых"

    — А... — начал было Олег.

    — Послушаем, — прервала его Татьяна, и он посмотрел на экран, там как раз появилась женщина с известной стрижкой "Паж" и запела:

    Das ist der Pariser Tango, Monsieur    Ganz Paris tanzt diesen Tango, Monsieur

    Дослушали молча, тем более что Ицковичу эта мелодия тоже нравилась.

    — С детства люблю Мирей, — сказала Таня.

    — Я не понимаю французского, но вроде она и не по-французски пела?

    — По-немецки, но со страшным акцентом – улыбнулась Таня.

    — Ты говоришь по-немецки?

    — Практически нет. Читаю, понимаю если не быстро говорят. Это второй язык в университете был, если еще латынь не считать... — глаза Тани заискрились. Очевидно, что-то веселое вспомнила.

    — По-немецки я тоже не понимаю, о чем Танго? — Спросил Олег. — Нет, я понимаю, о любви, разумеется, но хотелось бы подробностей.

    Таня негромко напела:

    Bei einem Tango, Pariser Tango    Ich schenke dir mein Herz beim Tango    Die Nacht ist blau und süß der Wein,    wir tanzen in das Glück hinein,...

    "Надо же, как похоже! Вот только акцент тут не французский, хотя тоже "страшный"... нижегородский..." — Подумал улыбаясь Олег.